чтобы описать то место. Скажу лишь, что там было полно углов, и изгибов, и жутких чуждых красок — вам таких даже не вообразить. Должно быть, в этом капище вершились ритуалы самой черной из наук!

Человека я увидел в тот же миг, когда он заметил меня. Раздался абсолютно невнятный возглас, и мой мучитель выронил бутылку.

— Опять! — взвизгнул он. — Или это другой?

— Нет, я тот же самый гном, — мирно ответил я. — Следовало бы помнить того, с кем ты сыграл такую злую шутку.

— Не понял. — Он подобрал бутылку и хлебнул из нее. — Что еще за шутка?

— Заклятие. Ты меня заколдовал, помнишь? Холодное железо.

Тут он заметил железные окатыши, выпадавшие у меня изо рта, и его глаза полезли на лоб.

— Что?!. Это… сделал я?

— Да.

Дзинь.

— Ох… — сказал он. — Сожалею. Хоть ты и мерещишься мне пьяному, я прошу прощения.

— А давай ты его снимешь, — взмолился я.

Он оторопело заморгал:

— Снять? Что?

— Заклятие.

— Послушай, — сказал он, — ты меня здорово выручил, и я рад бы оказать тебе ответную услугу, но не знаю, как это сделать.

Я аж взвыл от разочарования:

— Ты должен меня расколдовать! Я принес тебе подарок.

— Подарок? — переспросил человек. — Слава, что ли? Я больше о ней не мечтаю, мне достаточно рубинов.

— Рубинов? — опешил я и тут вспомнил о суме, брошенной мною при паническом бегстве после первого разговора с этим существом.

Стало быть, человек их нашел.

— На тысячи долларов, — с ликованием сообщил он, взмахнув бутылкой. — Теперь я живу в пентхаузе. И роман пишу. Хороший роман, жизненный, в духе старины Хемингуэя. Так что за рубины сердечное тебе спасибо.

— Не стоит благодарности, — вежливо сказал я. — Но давай вернемся к заклятию. Ни за что не поверю, что ты не можешь его снять. Ведь наложил-то запросто — сказал, что у меня изо рта будет выпадать холодное железо.

Он снова приложился к бутылке, затем покумекал и кивнул:

— Ладно, давай попробуем. Гном, я снимаю с тебя заклятие!

— Спасибо, — произнес я на пробу и замер с широко раскрытым ртом.

В этот раз из него не выскочила железка!

— Получилось! — ахнул я. — Сработало! Хвала Локи!

Кажется, я слегка ошалел от радости — забыл в тот момент, что общаюсь с человеком. Как же все-таки это здорово — говорить, не сопровождая каждое слово куском холодного железа. В общем, я рассказал человеку обо всем, что со мной приключилось. А он сидел и слушал, посасывая свое пойло. Вскоре бутылка опустела, и он принялся за другую.

Наконец забрал из моей руки подарок и задумчиво его оглядел.

— Пожалуй, и впрямь лучше оставить это у меня, — заключил он. — А я придумаю, как от него избавиться. Подарок, говоришь? Спасибо, конечно, хотя граната в качестве подарка — это, мягко говоря, необычно.

— Это тоже твое. — Я протянул ему нить, полученную от норны.

Он не прикоснулся, но отчего-то сделался очень бледным.

— Угу. А давай ты ее отпустишь?

Я выполнил просьбу. Нить выскочила из моего кулака и исчезла. Человек сделал долгий выдох, и я заметил, что губы у него прокушены до крови.

— Ну вот, — сказал он, — надеюсь, теперь не опасно. Что дальше в нашей программе?

— Мне надо вернуться в Срединное королевство, — ответил я. — Надеюсь, смогу найти дорогу. Ты не покажешь дыру, из которой я вылез в прошлый раз?

— В Центральном парке? Конечно покажу. Но ты же сказал, что король Бреггир чертовски зол на тебя?

Я фаталистически пожал плечами:

— Может, простит. Если нет, просто побуду какое-то время саламандрой.

Человек призадумался:

— Знаешь, кажется, у меня найдется для него подарок. Подожди.

Он вышел, и вернулся с моей сумой, и наполнил ее бутылками, которые брал из пещерки в стене.

— Это повкуснее теплой грязи. Отведает старик — глядишь, и сменит гнев на милость.

— У меня нет слов, чтобы выразить благодарность, — произнес я дрожащим от избытка чувств голосом. — Знаешь, ты в моих глазах почти что гном.

Уж не знаю, почему он содрогнулся от такой похвалы. А потом протянул мне руку:

— Спустимся служебным лифтом. Парк тут через улицу.

Что-то мне подсказывало: чем меньше я увижу в этом чуждом мире, тем здоровее буду. Поэтому я крепко зажмурился и предоставил человеку себя вести. И вот стою перед норой, а на плече у меня сума с бутылками.

Человек пожал мне руку.

— Удачи, — сказал он. — Само собой, я не поверю, что все это произошло на самом деле, но прямо сейчас ты мне кажешься вполне реальным. — Он жадно взглянул на суму. — Не одолжишь ли бутылочку?

Схватив протянутый мною сосуд, человек ополовинил его единым духом. А потом улегся на землю и захрапел. Я полез в нору, волоча за собой суму, и через несколько часов очутился в Срединном королевстве.

Вот и весь сказ, пожалуй. Оправдываться перед королем мне пришлось очень быстро, ведь он мог в мгновение ока превратить меня в ящерицу. Но, услышав, что я принес подарок, Бреггир смягчился. Он сделал себе коктейль из теплой грязи и человеческого эликсира, а потом так широко улыбнулся, что чуть не отвалилось полголовы.

В мою историю он, конечно же, не поверил. Решил, что я нашел сосуды в тайнике какого-то древнего божка, но заявил, что это пойло получше нектара будет. Я-то знал, что старый простофиля нектара ни разу в жизни не пробовал, но спорить не стал.

Короче говоря, Бреггир меня простил, и так же поступила моя обожаемая Нигсар Дуг. Через месяц мы поженимся и закатим пир на все Срединное королевство. Уж я не поскуплюсь, и пусть грязь течет, как лава! А что до гуляющих слушков, будто в моем роду все чокнутые, то мне, Иггару Трольгу, унаследовавшему ихор от Иггдрасили и Имира, на это наплевать. Я совершенно счастлив, и недавние кошмарные приключения уже потускнели в памяти. Хотя по ночам они все еще яркие. Представляете, мне снятся люди!

Здесь мир умолк в покое…[56]

В жизни фра Рафаэля и раньше случались крайне загадочные, даже невероятные события. А теперь еще и эта тайна семи индейских дев…

Дрожа под холодным ветром, что с ревом скатывался по склону горы, фра Рафаэль поплотнее запахнул на худых плечах одеяло из шерсти ламы. На его лице запечатлелась тяжкая скорбь. Я встал, подошел к двери хижины и вгляделся сквозь туман в испещренные тенями скалы, вздымавшиеся к небосводу. Кордильеры — это природная крепостная стена на восточной границе Перу.

— Ничего там нет, фра Рафаэль, — сказал я. — Только туман.

— Поверьте,